Пришвин автор какой был человек. Безнадёжный мечтатель и хулиган. Почему Пришвин сбежал от жены. «Делает старательно то, что ей не хочется»

Михаил Пришвин – русский писатель, прозаик и публицист. В своих произведениях он уделял особое внимание вопросам человеческого бытия, размышляя о смысле жизни, религии, взаимоотношениях мужчины и женщины.

Свое место в литературе Пришвин определил так: «Розанов – послесловие русской литературы, я – бесплатное приложение. И всё…»

Биография Пришвина

Михаил Михайлович Пришвин родился 4 февраля 1873 года в родовой усадьбе Хрущево-Левшино Орловской губернии. Его отец, Михаил Дмитриевич, занимался селекцией лошадей, был прекрасным наездником, а также являлся заядлым охотником.

Кроме этого главу семейства интересовали , в результате чего во дворе их дома рос прекрасный сад и множество цветов.

Мать будущего писателя, Мария Ивановна, была домохозяйкой и занималась воспитанием детей.

Кроме Михаила, в семье Пришвиных родилось еще четверо детей.

Детство и юность

Когда Михаил Пришвин был еще совсем ребенком, его отец увлекся азартными играми и постепенно проиграл все родовое имение. В скором времени его парализовало, после чего он умер.

Таким образом, матери Пришвина пришлось самостоятельно ставить на ноги детей и заниматься хозяйством.

Михаил Пришвин в детстве

Когда в 1882 г. Михаил окончил начальную школу, его отправили учиться в Елецкую гимназию.

У него была очень низкая успеваемость по всем предметам, поэтому его дважды оставляли на второй год.

Учась в четвертом классе, Пришвин вступил в конфликт с одним из педагогов, в результате чего был исключен из гимназии. Интерес к наукам у него пробудился только в , когда он начал жить в доме своего дяди.

В 1893 г. Михаил Пришвин окончил Александровское реальное училище, а затем поступил в Рижский политехникум на отделение химического факультета.

В этот период биографии в его мировоззрении произошли серьезные перемены.

В середине 20-х годов Пришвин начал работать над автобиографическим романом «Кащеева цепь», над которым он будет трудиться до конца жизни.

Через несколько лет он приобрел фургон, назвав его «Машенькой». На нем он путешествовал по , собирая материал для своих произведений.

После этого в биографии Пришвина появилась машина марки «Москвич-401», находящаяся сегодня в его доме-музее. На этом автомобиле ему удалось побывать на Дальнем Востоке.

Получив массу впечатлений от поездки, он написал книгу «Дорогие звери». Затем Михаил Пришвин посетил и Ярославль, после чего им была написана повесть «Неодетая весна».

В это время его начала особенно интересовать фотоохота. Он делал снимки животных и птиц, а также фотографировал деревья, лесные опушки и прочее пейзажи. Позже писатель оформлял свои книги сделанными им самим фото.

Основным трудом в биографии Пришвина являются «Дневники», состоящие из 8 томов. В них он подробно изложил свое видение на жизнь, религию и политическую ситуацию в стране.

Личная жизнь

Первой женой в биографии Михаила Пришвина была Ефросинья Баныкина. В этом браке у них родилось трое детей – Лев, Петр и Сергей (последний умер еще в раннем детстве).

Со временем писатель потерял интерес к супруге и решил уйти к другой женщине.

Михаил Пришвин и Валерия Лиорко

В возрасте 67 лет, Пришвин женился на Валерии Лиорко. Интересен факт, что вторая жена была младше его на 26 лет. Их семейный союз продлился 14 лет, вплоть до самой смерти прозаик.

Смерть

За полгода до смерти у Пришвина обнаружили рак желудка. Болезнь быстро прогрессировала и через несколько месяцев писателя не стало.

Михаил Михайлович Пришвин умер 16 января 1954 года в возрасте 80 лет. Известного русского писателя похоронили на Введенском кладбище в Москве.

Когда напечатали первый рассказ Михаила Пришвина, ему уже было за 30 лет. К этому времени будущий известный писатель поработал агрономом, совершил путешествие по Русскому Северу, Средней Азии, Дальнему Востоку, Кавказу, Европе и, по собственному признанию, едва не попал в сумасшедший дом из-за неразделённой любви.

Непоседа

Официальное «Михаил Михайлович Пришвин» было именем «для города». Дома же, в лесах и полях, где писатель проводил большую часть времени, его звали просто Михалычем.

Пришвин родился в семье богатого помещика, но не считал себя особенным: «С малолетства я чувствовал себя в этой усадьбе ряженым принцем, и всегда мне хотелось раздеться и быть простым мужиком».

Сперва по собственной воле, а после — по необходимости писатель коротал досуг в кругу крестьянских детей. Отец мальчика проиграл в карты крупную сумму денег, поэтому был вынужден заложить семейное имение и продать конный завод. Из долгов Михаил Дмитриевич Пришвин выбраться так и не успел: умер. Работать «на банк» пришлось матери писателя, у которой на руках осталось пятеро детей.

Михаил не думал облегчать и без того нелёгкую жизнь своей матери: он, настоящий хулиган, даже в сельской школе раз за разом оставался на второй год. А устроившись в приличную Елецкую гимназию, стал отравлять жизнь новым педагогам. Особенно досталось учителю географии Василию Васильевичу Розанову , в будущем известному во всём мире учёному и религиозному философу.

«Слушайте, Козёл! Если вы не прекратите придираться ко мне, я вам морду разобью!» — это только одна из знаменитых реплик, брошенных Пришвиным своему педагогу. В итоге взбешённый Розанов однажды написал на «безнадёжного ученика» докладную записку, поставив ультиматум: «Или он, или я».

Через 24 часа Пришвин вылетел из гимназии с волчьим билетом. Мать же «сослала» непоседу к дяде в Сибирь, где он неожиданно переменился и благополучно окончил Тюменское Александровское реальное училище.

"Почки раскрываются, шоколадные, с зелеными хвостиками, и на каждом зеленом клювике висит большая прозрачная капля. Возьмешь одну почку, разотрешь между пальцами, и потом долго все пахнет тебе ароматной смолой березы, тополя или черемухи". Михаил Пришвин#WorldKindnessDay pic.twitter.com/NRqVC1YXk9

— Литературный Музей (@goslitmuz) 13 ноября 2017 г.

Пришвин мог спокойно продолжать купеческое дело своего бездетного дяди в Сибири, но вместо этого отправился путешествовать. Вскоре авантюрист осел в Рижском политехническом институте, затем — в Лейпцигском университете... «Меняю разные факультеты в поисках „философского камня“», — пишет о себе Пришвин. И, наконец, находит. Знаменитый «певец природы» получил диплом инженера-землеустроителя.

«Картофель в полевой и огородной культуре» — так назывался первый литературный труд Пришвина. Однако научная карьера у агронома не складывалась, и он нашёл выход в журналистике, которая хотя бы приносила стабильный заработок: «Я выбрал писательство для того, чтобы не зависеть от начальников в казённой службе и как-нибудь прокормиться».

— ГАЛИНА ВАЛИЦКАЯ (@galinavalickaja) 4 февраля 2016 г.

Влюблённый агроном

О творчестве Пришвина знает каждый школьник, а вот о том, что творилось в душе писателя, пока он работал над «Кладовой солнца», «Золотым лугом», «Этажами леса», «Кощеевой цепью», — единицы.

Ещё будучи студентом Лейпцигского университета, будущая литературная знаменитость встречает свою музу: дочь крупного петербургского чиновника Варвару Петровну Измалкову . «Я её так полюбил, навсегда, что потом, не видя её, не имея писем о ней, четыре года болел ею и моментами был безумным совершенно и удивляюсь, как не попал в сумасшедший дом», — вспоминал писатель.

После непродолжительного романа дама категорически отказала влюблённому в неё агроному, что стало для Пришвина настоящим ударом. Вернувшись в Россию, «неудачник» с горя женился на обычной крестьянке Ефросинье Смогалёвой.

Как и следовало ожидать, из случайного брака не вышло ничего хорошего: супруги совершенно не понимали друг друга. Крестьянка «с грустными глазами» быстро превратилась в «злейшую Ксантиппу», и, чтобы избегать общения с ней, писатель путешествовал по России.

Только к 60 годам «певец природы» осел в своей новой московской квартирке в Лаврушинском переулке. «Вот желанная квартира, а жить не с кем… Один я. Прожил свою долгую брачную жизнь „полумонахом“», — так писал Пришвин незадолго до встречи со своей новой музой: Валерией Дмитриевной Лиорко.

Михаил Пришвин русский и советский писатель, автор произведений о природе 4 февраля 1873 — 16 января 1954........ Ожидание любви...... pic.twitter.com/E3icdEpCn9

— Виктория (@1973Volgina)

Певец русской природы был отчислен из гимназии за хулиганство

4 февраля исполнилось 145 лет со дня рождения Михаила ПРИШВИНА. Для многих он навсегда останется искусным пейзажистом и лириком в прозе.

Константин ПАУСТОВСКИЙ отзывался о нем так: «Если бы природа могла чувствовать благодарность к человеку за то, что он проник в её тайную жизнь и воспел её красоту, то, прежде всего, эта благодарность выпала бы на долю Михаила Михайловича Пришвина». Впрочем, мало кто знает о «Дневниках» писателя, хранящих его философские размышления. Да и личную жизнь певца «уточек и березок» трудно назвать спокойной.

Ряженый принц

Писатель родился в Орловской губернии. Отец его, богатый помещик Михаил Дмитриевич Пришвин, получил имение Хрущево и крупную сумму денег после семейного раздела. Но маленький Миша не считал себя каким-то особенным:

С малолетства я чувствовал себя в этой усадьбе ряженым принцем, и всегда мне хотелось раздеться и быть простым мужиком.

Вскоре глава семейства умудрился проиграться в карты, и был вынужден заложить имение и конный завод. Не пережив потрясения, он умер, разбитый параличом. Тянуть долговую лямку и воспитывать пятерых детей пришлось его жене, Марии Ивановне.

Уплыл в Азию

В 1883 году в возрасте десяти лет будущий писатель поступил в первый класс сельской школы. Однако учеба у Мишеньки не задалась, он дважды оставался на второй год.

Я совершенно не в состоянии понимать, что от меня требуют учителя. Мучусь, что огорчаю мать единицами и за учёбу, и за поведение, – сетовал Михаил.

Через несколько лет его, как было положено барчуку, перевели в «приличную» Елецкую гимназию, но и там Пришвин не был паинькой. Больше других от его хулиганских выходок доставалось учителю географии - будущему видному философу Василию Розанову. Причем это поведение можно расценивать как черную неблагодарность, ведь именно Розанов спас Михаила от наказания, когда тот попытался удрать на лодке в мифическую Азию. Беглеца поймали на реке в 30 верстах от Ельца. Розанов заявил, что «побег этот не простая глупость, напротив, показывает признаки особой высшей жизни в душе мальчика».

Корень зла

Но даже ангельскому терпению «географа» пришел конец. 18 марта 1889 года он сообщил руководству гимназии о пренеприятном происшествии:

Честь имею доложить Вашему Превосходительству о следующем факте, случившемся на 5 уроке в IV классе вверенной Вам гимназии: ученик сего класса Пришвин Михаил, ответив урок по географии и получив за него неудовлетворительный балл, занял свое место за ученическим столом и обратился ко мне с угрожающими словами, смысл которых был тот, что если из-за географии он не перейдет в следующий класс, то продолжать учиться он не станет, а выйдя из гимназии, расквитается со мною. «Меня не будет, и вас не будет»,- говорил он, между прочим…».

На сей раз дерзкое поведение обернулось для Пришвина отчислением из учебного заведения. О чем также сообщил Розанов:

Все учителя единогласно постановили уволить. Завтра ему объявят об этом, а я сегодня после уроков купил трость, ввиду вероятной необходимости защищаться от юного барича».

Пришвина выдворили с «волчьим билетом», то есть с запретом на обучение в других средних учебных заведениях Российской империи.

Фото: twitter.com

Философский камень

Мать отправила непутевого сыночка к дяде в Сибирь, где он неожиданно для всех вполне благополучно окончил Тюменское Александровское реальное училище. А после отправился путешествовать по миру. Добрался до Рижского политехнического института, затем поучился в Лейпцигском университете.

Меняю разные факультеты в поисках «философского камня, - писал он о себе. После долгих скитаний получил диплом инженера-землеустроителя. Первый литературный труд, вышедший из-под пера Пришвина, - «Картофель в полевой и огородной культуре».

Но карьера агронома его не греет, и он подрабатывал журналистом.

Я выбрал писательство для того, чтобы не зависеть от начальников в казённой службе и как-нибудь прокормиться, - признавался он.

История греха

О событиях октября 1917 года Михаил Михайлович писал так:

История нашей революции есть история греха царского. На все живое падает тень, и оно становится темным, призывая из тьмы к свету: вперед!

Царь Николай прежде всего сам перестал верить в себя как божьего помазанника, и недостающую ему веру он занял у Распутина, который и захватил власть и втоптал ее в грязь.

Распутин, хлыст – символ разложения церкви и царь Николай – символ разложения государства соединились в одно для погибели старого порядка. Трагично положение этой маленькой кучки полуобразованных людей сектантского строя психики, овладевшей властью над огромной страной. С мечтой социализма Земли и Воли я распят на кресте моей собственности. Не только сад, посаженный моей матерью, объявлен общим, но и мое личное дарование, которое всегда было моей гордостью за независимость… Земля поколебалась, но этот сад, мной выстраданный, насаженный из деревьев, взятых на небе, неужели и это есть предмет революции?

Я против революции, но не враг народа, и потому я голосую за революцию, в надежде, что это не серьезно, что это не дело и потом как-нибудь отпадет.

Однако иллюзии писателя относительно революции развеялись очень быстро. Вскоре он скажет «Ленинство – результат страха», а жестокость большевиков он считал похоронами революции.

За свои антиреволюционные взгляды Пришвин арестовывался и сидел в Митавской (Елгавской) тюрьме.

Головой в землю

Из дневника 1930 года – в это время писатель жил в Троице Сергиевой Лавре:

8 января. Вчера сброшены языки с Годунова и Карнаухого (название колоколов) Карнаухий на домкратах. В пятницу он будет брошен на Царя с целью разбить его. Говорят, старый звонарь пришел сюда, приложился к колоколу, простился с ним: «Прощай, мой друг!» и ушел, как пьяный.

15 января. 11-го сбросили Карнаухого. Как по-разному умирали колокола. Большой, Царь, доверился людям в том, что они ему ничего худого не сделают, дался опуститься на рельсы и с огромной скоростью покатился. Потом он зарылся головой глубоко в землю. Толпы детей приходили к нему, и все эти дни звонили в края его, а внутри устроили себе настоящую детскую комнату.

– Православный? – спросил я рабочего.

– Православный, – ответил он.

– Не тяжело было в первый раз разбивать колокол?

– Нет, – ответил он, – я же за старшими шел и делал, как они, а потом само пошло.

И рассказал, что плата им на артель 50 коп. с пуда и заработок выходит по 8 1/2 р. в день.

Колокола, все равно, как и мощи, и все другие образы религиозной мысли уничтожаются гневом обманутых детей.

Принимал неугодных

В годы репрессий Пришвин не подписал ни одного письма против собратьев по писательскому цеху. Ссылаясь на возраст и болезни, он ни разу не был на показательных судах. В своем доме в Сергиевом Посаде – Загорске продолжал принимать людей, многие из которых были расстреляны, сгинули в ГУЛАГе.

Говорят, однажды сам Сталин поинтересовался у Михаила Михайловича, не хочет ли тот написать что-либо о социалистическом строительстве СССР? Услышав это, классик воодушевился и с увлечением начал беседу о птицах, о которых мог толковать часами. Однако вождя народа тема разговора не вдохновила: «Ладно! Пишите уж про своих птичек…», - внезапно перебил он его.

Нити судьбы

Михаил Пришвин увлекался фотографией. Любимый литературный образ – паутинка – появлялся на многих снимках. В нём он видел подобие мира: с одной стороны, сложное, многогранное устройство; с другой – хрупкий механизм, нити судьбы. Трагическую историю со снятием колоколов в Троице-Сергиевой Лавре мастер тоже запечатлел на пленке - сотни негативов, сделанных зимой 1929-1930 гг., хранились в коробке под названием «Когда били колокола».

Фото: twitter.com

Поздняя любовь

И в завершение очень личное - малоизвестные, но насыщенные и яркие страницы жизни писателя.

Первой соблазнительницей, вскружившей голову юного Мишеньки, стала простая девчонка, прислужившая в родительском доме. Натирая пол, Дуняша так высоко поддергивала юбку, что при виде оголенных лодыжек у паренька голова шла кругом и перехватывало дыхание. Об одолевших его в тот момент чувствах он позднее поведал в своих «Дневниках».

Следующая встреча оставила след в сердце Пришвина, когда он уже был студентом. В Париже, куда Михаил прибыл на каникулы из Лейпцига, он познакомился со Варварой Измалковой, изучавшей историю в Сорбонне. Дочь крупного чиновника из Петербурга ответила взаимностью влюбленному в нее молодому человеку. И тут же накатала письмо родителям, где представила нового знакомого чуть ли не мужем. Неосмотрительно показав сочинение Михаилу, девушка совершила непоправимую ошибку: тот поспешил ретироваться.

В 43 года Михаил Михайлович наконец сблизился с женщиной. Смоленская крестьянка Ефросинья Бадыкина была на десять лет его моложе. Пришвин взял Фросю к себе вместе с ее сыном от первого брака Яковом (в 1919-м он погибнет на фронтах Гражданской). В этом сожительстве родилось трое детей: сын Михаил умер младенцем, Лев стал беллетристом, творил под псевдонимом Алпатов, Пётр - был охотоведом, написал мемуары. Жениться на Бадыкиной Пришвин не мог – она была замужем. Он искренне верил, что сможет превратить грубоватую женщину в образованную, воспитанную даму. Но Фросенька из безропотной, милой крестьянки быстро превратилась во властную и сварливую бабу. И писатель к ней охладел.

Наш союз был совсем свободный, и я про себя думал так, что если она задумает к другому уйти, я уступлю ее другому без боя. А о себе думал, что если придет другая, настоящая, то я уйду к настоящей… но никуда мы не ушли от себя…, - признавался он.

Была и еще одна сердечная встреча в жизни писателя. В 1920-е годы в Загорске он познакомился с младшей дочерью Василия Васильевича Розанова – того самого учителя географии, изгнавшего его из гимназии. Отношения с Татьяной Васильевной Пришвин называл духовным романом. Даже Ефросинья Павловна смотрела на их связь сквозь пальцы.

Очень некрасива, невзрачна, - писал Пришвин о Розановой, - но так оживленна, так игрива в мысли, что становится лучше красивой.

Звездная встреча

«Настоящая женщина» появилась в жизни маститого автора, когда тому было уже 67 лет. Его законной супругой стала 41-летняя Валерия Лиорко. Родом из Витебска, из семьи военного, она закончила до революции гимназию, в советское время получила философское образование. За спиной были тюремное заключение, этап и три года сибирской ссылки.

Супруга Пришвина, узнав об отношениях с Валерией, закатила скандал. Жаловалась в Союз писателей. И только когда муж переоформил на нее квартиру, дала развод.

С Валерией Дмитриевной Пришвин прожил 14 лет. Каждую годовщину их встречи писатель отмечал в личном дневнике. Их знакомство состоялось 16 января 1940 года -23 марта в дневнике появилась запись: «В моей жизни было две «звездных встречи» – «звезда утренняя» в 29 лет и «звезда вечерняя» в 67 лет. Между ними 36 лет ожидания».

Последнюю запись Михаил Михайлович сделал 16 января 1953 года: «День нашей встречи с В. Позади 13 лет нашего счастья…».

Через год, 16 января 1954 года, знаменитый писатель скончался от рака желудка. После его смерти Валерия Дмитриевна работала с архивами, написала о нем несколько книг и возглавила знаменитый дом-музей Пришвина в подмосковной деревне Дунино.

ИЗ ДНЕВНИКОВ: МУДРЫЕ МЫСЛИ

• Не робеть во дворце после хижины, не стесняться хижины после дворца - это все пустяки. Но быть убежденным во всюдности жизни, в том, что нигде ты не будешь один, везде одинаково явится к тебе равный человек, - это завоевание, это счастье человеческое и я им обладаю.
• Вы спрашиваете, почему я так много пишу о животных и так мало о человеке, я вам открою причину: сердца не хватает на человека.
• Слышал не раз от женщин, потерявших близких людей, что глаза у человека умирают раньше всего.
• Раньше эпитет «государственный» в отношении ума чрезвычайно был сильным и, казалось, не было большего возвышения, если сказать «государственный ум». С тех пор как, однако, была объявлена перспектива о кухарке, управляющей государством, мало-помалу эпитет «государственный» потерял свое обаяние. Даже напротив.
• Первое трудное дело в жизни - это жениться счастливо, второе, еще более трудное - счастливо умереть.
• Онанизм, пе*ерастия и, в особенности, скотоложество, - в этих актах половая чувствительность расходуется гораздо сильнее, чем в нормальном совокуплении и, с одной стороны, удовлетворяется больше нормального, с другой - меньше. Вот почему онаниста, с одной стороны, чувственная женщина уже не удовлетворяет, а другая сторона, назовем ее, социальная сторона акта, входящая непременно в акт совокупления человека с человеком, становится состоянием духовным.
• Я это чувствую при удачной стрельбе в каждого крупного зверя: пока не убит - ничего, я даже могу быть очень храбрым и находчивым, но когда зверь лежит, я чувствую вот это самое, среднее между страхом, жалостью, раскаяньем.
• Попробуйте так вдумчиво прочитать хотя бы за один день наши центральные газеты, и вы тогда, я уверен, вроде меня оденетесь в противогаз Пушкина.
• Есть птицы поползни, они в поисках своего червячка могут бегать по дереву даже и вниз головой. Среди людей есть тоже такие, готовые ради своего червяка тоже ходить вниз головой.
• Доброе дело надо делать или с совершенно холодным расчетом, или же беспамятно: сделал на ходу и забыл. Но когда сделавший чувствует некоторую усладу и приятность, то тогда всегда это доброе дело ему потом обернется злом.

АНЕКДОТ В ТЕМУ

- Алло, здравствуйте! Тут неподалёку, вперемешку с птичьим клёкотом и ненавязчивым шёпотом ветра, будто озаряя багрянцем зеленеющие волны берёзовой рощи, обдавая жаром словно летнее солнце в разгар знойного душного июльского лета, испуская лёгкую дымку подобно поднимающемуся туману от раскинувшейся глади озера на рассвете, распугивая лесных обитателей - работящих бобров, мудрых ежей и беззаботных свиристелей, догорает дом-музей Пришвина... Нет, высылать машину теперь уже не нужно.

Михаил Михайлович Пришвин – большой, прекрасный русский писатель, которого любят и знают во всех краях и областях нашей страны и за пределами её. Много чудесных книг написано им, отрывки из них печатаются в хрестоматиях, и мы всё чаще встречаем таких читателей Пришвина, которые ещё в школьной тетради писали фразы из его произведений, приведённые в учебнике как образец прекрасного, чистейшего русского языка. Таким языком, выразительным и точным, ярким и живым, написаны все книги Михаила Михайловича.
М. Горький говорил, что "мир, познанный Пришвиным, удивительно богат и широк". Он верно отметил главное в творчестве Михаила Михайловича и об этом писал самому Пришвину: "По Вашим книгам, Михаил Михайлович, очень хорошо видишь, что Вы человеку – друг... Вы умеете измерять и ценить человека не по дурному, а по хорошему в нем".
Многие произведения М. М. Пришвина все вы хорошо знаете. Из путешествия на север Михаил Михайлович привёз первые свои книги: "В краю непуганых птиц" и "Колобок". О своём детстве и юности он написал роман "Кащеева цепь". Вся наша русская природа с её лесами, реками и человеком встаёт перед нами из книги "Журавлиная родина" и из сотен рассказов для детей и для взрослых о природе, об охоте, о любви нашего человека к своей Родине-матери.
Читаешь эти книги и понимаешь, каким большим художником был Михаил Михайлович, как непрерывно совершенствовал он писательское мастерство. Ведь настоящее мастерство бывает законченным для художника лишь на миг и дальше снова растёт. Как бы хорошо ни была сделана работа человека, с годами его опыт увеличивается, талант крепнет. Так и талант Пришвина становился всё более могучим и ясным.
В 1945 году появилась повесть-сказка М. М. Пришвина "Кладовая солнца". Эта повесть полна той "сердечно зоркой дружбы" к человеку, которая так радовала Горького в творчестве М. М. Пришвина. "Кладовая солнца" является вершиной творчества Михаила Михайловича, хотя потом появился и чудесный очерк "Заполярный мёд" и написана большая книга "Корабельная чаща". По необыкновенной ясности всего сюжета, по сказочному ритму и по содержанию, в котором герой, как во всякой сказке, борется со злой силой, эта сказка близка нам сейчас: герой сказки не сказочный, а наш, родной нам человек, и борьба его со злом заканчивается победой.
Действие сказки развёртывается на Блудовом болоте. Это – большое болото, с запасом торфа на сто лет, где "солнце было матерью каждой травинки, каждого цветочка, каждого болотного кустика и ягодки". Солнечный свет и тепло дают жизнь всему зелёному покрову земли: деревьям и травам. Поэтому Блудово болото и есть "кладовая солнца"; в нём накоплено большое богатство – горючее, из которого человек долгое время сможет добывать вложенное сюда тысячелетиями солнечное тепло. В этой "кладовой солнца" рядом с прелестными местами в лесу – "палестинками"– есть и страшная трясина – Слепая елань. На это болото и пошли, как в сказке, братец с сестрицей за ягодами.
Самыми напряжёнными страницами сказки являются те, где Митраша решается пойти через эту Слепую елань по отцовскому компасу и проваливается в трясину, а его преследует страшный Серый Помещик – неуловимый волк, враг человека. И погиб бы мальчик в трясине, если бы не нашла его Травка, собака старого умершего охотника Антипыча. Травка "глаза в глаза" видит погибающего маленького человека; для неё "все люди были как два человека": Антипыч и враг Антипыча; и она старается угадать, кто же из них перед ней. "Скорее всего это Антипыч", – подумала Травка, то есть, значит, этот мальчик – тоже друг ей, каким всегда был для неё старый Антипыч.
Так, угадав нового, молодого Антипыча в глазах мальчика, Травка спасает его, вытаскивает из Слепой елани. Митраша, освободившийся благодаря другу-собаке, убивает страшного Серого Помещика – врага людей.
У сестры Митраши – "Золотой курочки" – тоже есть своя борьба и победа. Настя не заметила, как сошла с тропинки, и обсыпанная клюква завлекла её на такую палестинку, где она потеряла было самую память о брате, погибающем рядом с ней в Слепой елани. Надо бы ей при радостной встрече с палестинкой вспомнить о брате своём и крикнуть ему: "Милый друг, мы пришли!" – а она ползёт за клюквой, одна, вся мокрая и грязная, такая, что проходящий мимо лось "её и за человека не считает: у неё все повадки обычных зверей, на каких он смотрит равнодушно, как мы на бездушные камни".
После встречи с братом Настю мучает совесть, она стыдится своей жадности и отдаёт всю клюкву приехавшим ленинградским детям.
Написана "Кладовая солнца" так удивительно, как будто для писателя даже и труда не было писать такую прекрасную сказку. Читать "Кладовую солнца" – истинное наслаждение. Чего стоит торжество встречи солнца на борине Звонкой, когда все птицы и зверушки стараются выговорить "какое-то общее всем, единое прекрасное слово"!
Михаил Михайлович незадолго до своей смерти закончил большую книгу "Корабельная чаща". В этой книге Пришвин рассказал о том, как знакомые нам из повести-сказки "Кладовая солнца" Митраша и Настя, потерявшие мать во время Отечественной войны, узнают, что отец их, которого они считали погибшим, жив. После ранения он лечился на севере и, хорошо зная лесное хозяйство, задержался там, чтобы помочь местным людям в их работе. Брат и сестра решают поехать и отыскать своего отца. Многие, многие люди, встреченные ребятами на пути, помогают им.
Для того, чтобы была написана "Кладовая солнца", "Корабельная чаща" и множество других книг, Пришвину надо было собирать по травинке, по цветочку, по ягодке в свою творческую кладовую великое богатство знаний и любви к родной земле и человеку. Это богатство Михаил Михайлович собирал в продолжение всей своей большой и прекрасной жизни художника и превращал его в свои замечательные книги. Многие поколения будут читать и любить их.

«Надо помнить, что с моим именем... пересидеть до отступления немцев невозможно: выдадут. И ещё, что на легальном положении остаться у немцев опасно: потребуют активного выступления», – отметил писатель Михаил Михайлович Пришвин в своём дневнике 28 августа 1941 года.

В середине месяца он вместе с женой и тёщей на персональной «эмке» покинул Москву, перебравшись на временное жительство в село Усолье, расположенное в 15 километрах от Переславля-Залесского на берегу реки Вёксы. Ныне это часть села Купанское.

Фронтовые сводки того дня не содержали ничего утешительного. Войска вермахта форсировали Десну и захватили плацдармы на южном берегу. Немцы вошли в Таллин, а финны заняли Выборг. После ожесточённых боёв советская армия оставила Днепропетровск. Враг рвался к столице, бомбардировки которой стали обычным делом.

68-летний писатель счёл за лучшее отправится в эвакуацию. Секретарь Союза писателей СССР Александр Фадеев предлагал ему ехать в Нальчик в компании мэтров советской культуры - художника Нестерова, актёров Качалова и Москвина, но Михаил Михайлович выбрал не юг, а север.

Однако и в переславской глуши у Пришвина не было уверенности, что в скором времени он не окажется на оккупированной немцами территории. Отсюда бесконечные сомнения и опасения, ощущение полной непредсказуемости происходящих событий, страх за свою участь и жизнь близких людей. Этой тревогой пронизаны страницы пришвинского дневника второй половины 1941 года.

Михаил Михайлович Пришвин родился 145 лет назад, 4 февраля (23 января по старому стилю) 1873 года. Многие страницы биографии писателя связаны с Ярославским краем, в первую очередь - с Переславлем и его окрестностями. Сюда он приезжал с редакционными заданиями, здесь набирался новых впечатлений, путешествовал, охотился, писал книги. Два года, с лета 1941-го по осень 1943-го, писатель жил в переславском селе Усолье.

Этот период подробно отражён в дневниках Пришвина. Именно их массив, огромный по объёму, а не популярную детскую беллетристику он считал главной книгой своей жизни. В дневниковых записях Михаил Михайлович позволял себе меру откровенности, абсолютно недопустимую в условиях советской цензуры, более того - преступную по тогдашним меркам. Подобная искренность могла бы дорого ему обойтись, если бы дневники попали на стол следователя НКВД.

Спаситель соснового бора

Пришвин впервые приехал в Усолье в мае 1925 года. Точнее, не приехал, а приплыл - на лодке. Здешние места сразу покорили его своей величавой красотой. «В Усолье приплываешь, как будто и не в село, а в какое-то жительство лесных существ, не нарушающих общий пейзаж: так всё вокруг лесисто, болотно, так много природы», - записал он тогда в своём дневнике.

Десятилетие спустя Михаил Михайлович выступил в роли спасителя расположенного близ села соснового бора. В 1935 году по заданию газеты «Известия» он приехал в Усолье для подготовки материала о деятельности местного лесхоза. Собирался хвалить, а пришлось критиковать.

«Когда плыли на лодке по Вёксе, то видели гнетущую картину: корень великолепной сосны с кручи нависал над рекой, все кручи голые, весь правый берег покрыт штабелями того самого леса, который и речку защищал, и служил источником здоровья множества людей», - с возмущением писал Пришвин в статье «Переславские кручи».

Всесоюзная публикация «Известий» имела резонанс. «Стоном моим, как пулей, стрельнуло статьёй и попало в самое сердце, - велеречиво сообщает Михаил Михайлович. - Понаехали комиссии и стали искать виновников, возможно, и не найдут, провели постановление: «Ввести всю чащу от самого озера Плещеева до Усолья в неприкосновенный фонд». Я спас сосны левого берега Вёксы». Местные жители с той поры стали звать левобережный бор пришвинским.

Крамольные речи в Берендеевом царстве

Даже в дни войны Михаил Михайлович не потерял способность говорить о дорогих сердцу местах поэтическим языком. «Наш уголок Усолье является действительно уголком Берендеева царства, где война не имеет никакого смысла именно потому, что в нём все работают и обходятся без политиков и дипломатов. В Берендеевом царстве люди говорят о себе «мы», часто включая в это «мы» своих лошадей, коров, птиц и вообще всех бессловесных».

Если лошади и коровы о войне не думали, то их владельцев всерьёз беспокоила перспектива немецкой оккупации. Вопреки статьям «Правды» о германских зверствах жители Усолья продолжали надеяться на лучшее. Их крамольные размышления фиксирует Пришвин в своих дневниках.

Бояться неприятеля может только тот, кто не бывал на войне, - заявляет старик-пожарник, оглядев с вышки «Берендеево царство». - Неприятелю рабочего человека незачем трогать, напротив, он рад тем, кто работает…

Наш уголок торфяной разработки от войны не пострадает, - соглашается лесничий, - победителю торф нужен, как и прежнему хозяину…

У вас в Москве, может быть, и мелькнул патриотизм, как вкусное блюдо, мы же в деревне на чёрном хлебе сидим, - признаётся писателю его собеседник, скрытый под псевдонимом N.

Сам писатель весьма критически относился к господствующему государственному строю. В 1942 году он писал в дневнике: «Мне кажется всегда, что деятели советского общества силою вещей вынуждены говорить и делать совсем не то, что понимают они про себя разумным и нравственным и что это делает их всех между собой врагами, стерегущими падение друг друга. И вот в этом необходимом состоянии им нужно было отводить свои души в тайную сторону любви, правды, милосердия. Вот эта потребность их и берегла меня, и я просидел все 25 лет соввласти, как «отрок в пещи огненной».

«Прошло два месяца войны. Враг на пороге у всех жизненных центров страны. Простые люди ждут переворота», - записывает Пришвин 23 августа 1941 года. Ситуация абсолютно непредсказуема. Михаил Михайлович перебирает в уме самые катастрофические варианты развития событий.

«Если наша армия распадётся и новое правительство наше заключит с немцами мир, англичане помирятся с немцами и произойдет давно ожидаемая оккупация и раздел России. И дальнейший вывод относительно себя, что выгодней было мне эвакуироваться в Нальчик». По мнению писателя, Нальчик в случае раздела СССР отошёл бы англичанам, а под ними всё лучше, чем под немцами.

Впрочем, лирический настрой даже в эти дни не покидает Пришвина. «25 Августа. Тёплый день, летний с грозой и ливнем. Нашёл первый белый гриб».

Под опекой торфяного «болота»

«Мы устроились на окраине леса в небольшом бревенчатом частном доме, сняв половину с двумя комнатами. Их объединяла голландская печь, в которой я готовила еду и даже ухитрялась печь хлеб, - вспоминает жена писателя Валерия Дмитриевна. - За домом сразу же начинался огромный хвойный лес с болотами и сосновыми сухими гривами, лес грибной, ягодный, богатый зверем и птицей. С другой стороны протекала неширокая тинистая и рыбная речка Вёкса. За рекой разросся рабочий посёлок торфопредприятия, описанный некогда Пришвиным, контора и жилые бараки. Там шли разработки громадных торфяных залежей. Торфопредприятие так и называлось в народе «болото», разумелось под этим словом и всё население, в основном «сезонное», часто сменявшееся, не получившее ещё оседлости, легко нашедшее себе здесь временный заработок и кров».

Это самое «болото» многократно упоминается в дневниках Пришвина с первых дней его переезда в Усолье. Михаил Михайлович начинает его то прописной, то строчной буквой, пишет то в кавычках, то без. Обойтись без помощи «болота» в своей сельской жизни он был не в состоянии.

«С утра добывали паёк у директора «болота».

«На «Болоте» надавали нам всяких продуктов, и было очевидно, что это отношение к себе я заслужил и это отношение бесспорное».

«Послезавтра (пятница) налить машину на «болоте», а в субботу или воскресенье в Москву».

«Весь день возились на Болоте с машиной, десятки шофёров и трактористов пытались завести ее. Только к вечеру приехал кладовщик и открыл, что начальник по усердию своему поторопился и налил в машину не бензин, а керосин».

Обстановка в жилище Пришвиных была более чем спартанская. «Занавески из марли, окрашенные акрихином в солнечный цвет. Две тахты, сделанные из ящиков». Впрочем, подобная скудость их ничуть не смущала. «У Ляли нет никаких пристрастий к материальным вещам, - записывает Михаил Михайлович, - и не знаю что, природа ли так её создала, или душевные страдания стёрли в её чувствах страсти».

«Делает старательно то, что ей не хочется»

Новая спутница Пришвина, ради которой он оставил прежнюю жену, была на двадцать шесть лет его моложе. Они познакомились в январе 1940 года. За плечами сорокалетней дворянки, дочери подполковника жандармской службы, была нелёгкая жизнь: аресты, месяцы тюремного заключения, годы сибирской ссылки и бесприютного существования. Она уже дважды до этого выходила замуж. Встреча с Пришвиным оказалась для неё своеобразным «счастливым билетом». В лице Валерии Дмитриевны пожилой писатель обрёл помощницу, секретаря, духовно близкого человека.

«Ляля по природе физической не хозяйка и вообще не практик, - пишет Пришвин на страницах дневника 1941 года, - но она добросовестно хозяйствует и достаточно практична в силу своей моральной природы: делает старательно то, что ей не хочется».

Во время путешествий по «Берендееву царству» на Валерию Дмитриевну иногда нападала смертная тоска. Она принималась себя жалеть и вслух предаваться мечтам об отъезде «куда-то за границу, в Богемию или в Америку». Михаил Михайлович пытался урезонить подругу.

В сравнении со многими страдальцами жизнь у тебя вполне счастливая, - говорил он, - ведь ты любила и была любима хорошими и даже замечательными людьми!

Однако супруга стояла на своём, утверждая, что любви вообще не знала, а только и делала, что страдала.

Это болотные черти тобой овладели, - сказал ей однажды Пришвин, - ты сейчас в истерике, в окаянной пустоте.

В середине сентября 1941 года Валерия Дмитриевна заболела - по всем признакам дифтеритом, и её поместили в больницу. «Провёл ночь первую без Ляли, третью ненастную ночь без бомбежки, - пишет вернувшийся из Москвы Пришвин. - Но хуже бомбы врывалась мысль о том, что дифтерит - яд для сердца и что я могу Ляли лишиться». К счастью, любимая женщина писателя сравнительно легко переносила болезнь, а позже опасный диагноз не подтвердился.

«Не на человека смотрит, а на порядок»

«Тёща же у меня необыкновенная, - пишет он, - это теплично-комнатное растение: в свои 65 лет она не отличит галку от сороки и может сказать, что грачи у нас зимуют, а сороки улетают в теплые края». Однажды, когда та ставила заплату на штаны Пришвина, жена писателя предложила сделать это как-то по-своему. Старушка стала доказывать, что это невозможно и никто так не делает.

Убирайся ты от меня со всем этим к чертям! - закричала Ляля «забегав глазами, как озлённый зверушка».

Сумасшедшая, - ответила теща.

«Но это было не сумасшествие, а необходимый для всякого подвижника провал в какой-то ежедневно самой силой подвига собираемый дьявольский мир», - с традиционной изощрённостью комментирует эту историю Михаил Михайлович.

В дневниковых записях за декабрь 1941 года есть эпизод, красноречиво описывающий отношения Пришвина с тёщей Натальей Аркадьевной. На дворе метёт, у пожилого писателя болит спина, поэтому для переноски дров он не годен.

Ляля, ты дров заготовь, - просит он жену, - а я пойду за хлебом.

Погоди, дружок, - отвечает та, - напейся чаю, а потом пойдёшь.

Нет, - вмешивается тёща, - чай после, а сначала надо за хлебом сходить.

«Так у нас всегда и во всём, - комментирует Пришвин. - Ляля знает, как мне утром хочется чаю, и оттого у неё впереди чай, а потом за хлебом. Тёща наоборот, она не на человека смотрит, а на порядок: сперва надо хлеб, а потом можно чай пить».

«Мы теперь, как суслики»

Октябрь 1941 года стал критическим моментом в ходе Великой Отечественной войны. Никогда ещё нацисты не были так близки к реализации плана «Барбаросса». Немецкие войска вышли на ближние подступы к Москве. 15 октября Государственный Комитет обороны принял решение об эвакуации столицы.

Панические вести дошли до Усолья. В сознании местных жителей всё более реальной становилась перспектива скорой оккупации. И они начали к ней готовиться, даже в этом событии пытаясь увидеть какие-то положительные стороны: «Люди прячут своё добро, но не от своих разбойников, как в 17-м году, а от немцев. Что же касается своей «шпаны» (включая некоторых сидящих у власти), то этого теперь вовсе не боятся, напротив, ждут не дождутся, когда можно будет вытурить «шпану».

«Мы теперь, как суслики, спрятались в норки и тащим себе запасы по зернышку, - пишет Пришвин 22 октября. - Ляля и тёща подготовляют наши запасы, зашивают продукты в разные резиновые мешочки, чтобы закопать в землю». И днём позже о том же: «В Усолье все хозяева своё добро закапывают в землю. Это передалось в наш дом, отягощённый вещами. Решено всё закопать в ожидании машины и потом отвезти в лес и зарыть. Весь день бегали туда-сюда, весь день не разговор, а шёпот сусликов».

Михаил Михайлович решил закопать все свои бумаги в лесу, недалеко от жилья, чтобы можно было ежедневно проверять яму. «Мы весь день сегодня заклеивали мешки и забивали в ящики свои вещи», - фиксирует он в дневнике. В лесной тайник отправились рис и сахар, ружьё и фотоаппараты писателя. Туда же последовало и «тёщино серебро».

После паники

К концу октября оказалось, что катастрофические ожидания, связанные с приходом немцев, несколько преждевременны. Москва стояла насмерть, и жители Усолья вернулись к своим обычным делам.

«После паники местные люди начинают мало-помалу одумываться... и делать вид, будто работают, и в самом деле кое-что делают, - сообщает Пришвин. - Вот казалось, картошка в поле пропала, а прошла паника, обмяк мороз, и опять копают исполу городские и дня через три кончат».

Снова стало возможно что-то купить на советские деньги. «Каждый стал вообще жить так, как будто бы ещё возможна в будущем победа советской власти над немцами».

И всё-таки угроза жизни буквально висит в воздухе. С утра до ночи, а потом и ночью слышатся за горизонтом глухие удары артиллерийской канонады. Выпал снег, просторы лежат в тумане. Таким же туманным кажется будущее огромной страны и населяющего её народа.

«Ничего не знаем и не можем знать, - говорит в эти дни один из безымянных героев пришвинского дневника. - Тот, кто знает, не скажет, а кто говорит - врёт. Кончится всё через неделю? Возможно. Провоюем со всем миром пять лет? Возможно».

Александр Беляков

04.02.2018 10:52 Распечатать