Биография

Родился 29 ноября 1918 в с. Монастырское Баландинского р-на Саратовской области в большой крестьянской семье «маломощного середняка» . Окончил сельскую школу-семилетку, учился в Аткарском педагогическом училище, откуда был призван в армию. С июля 1941 воевал на Юго-Западном и Сталинградском фронтах, на Курской дуге. В 1942 опубликовал первый очерк Наши герои в газете «Советский богатырь» . В 1944–1945 служил за границей, в составе Группы советских войск.

С 1951 член Союза писателей СССР; в 1957 закончил Высшие литературные курсы при нем. Работал редактором «Воениздата» , в 1968–1989 главный редактор журнала «Москва» . В 1978 Алексееву было присвоено звание Героя Социалистического труда.

Первый роман Алексеева Солдаты впервые полностью опубликован в журнале «Сибирские огни» (1951–1953). Проблемам послевоенной армии посвящены повести Наследники (1956) и Дивизионка (1959). Начиная с романа Вишневый омут (1961) в творчестве Алексеева переплетаются военная и крестьянская темы, и главный герой писателя , русский мужик, предстает в двух своих основных «ипостасях» : пахаря и воина.

В романе прослеживается история трех поколений деревенской семьи Харламовых , с 1880-х до середины 1970-х годов, в судьбы героев вторгаются войны – русско-японская 1904–1905, Первая мировая, Гражданская и Отечественная, «раскулачивание» и коллективизация.

Прототипом образа Михаила Аверьяновича Харламова , взрастившего дивный сад, который преобразил село и облагородил его жителей, послужил дед Алексеева ; его внук Михаил – это сам писатель, ощущающий себя «типичным» представителем своего поколения.

Не отказываясь от постулата «деревенщиков» о неизменной «презумпции невиновности» народа (душа которого – «чистая, родниковая» ), Алексеев , тем не менее, тяготеет к драматическим сюжетным коллизиям (зверская месть Николая Харламова жене за измену; расправа над Митькой Кручининым – его заталкивают в прорубь; сожжение заживо Карпуши и т.п.), стремясь при этом убедить читателя, что всплески безудержной злобы не заглушают в народе ни совести, ни жажды справедливости, ни поэтического настроя.

О жизни послевоенной деревни рассказывают повесть в новеллах Хлеб – имя существительное (1963) и роман Ивушка неплакучая (кн. 1–2, 1970–1975, Государственная премия СССР, 1976), в котором современная история преломляется через призму женской судьбы – тяжкого и трагического пути Фени Угрюмовой , упорно и бесполезно сопротивляющейся невзгодам, чья жизнь в романе «окаймлена» двумя утратами, обусловленными высшими государственными задачами: гибелью мужа и, уже в мирное время, сына.

Главным героем, подростком Михаилом , объединены в автобиографическую трилогию повесть Карюха (1967), роман Драчуны (1981), вызвавший в свое время острую дискуссию как одно из первых правдивых произведений о коллективизации и голоде в Поволжье в начале 1930-х годов, и повесть Рыжонка (1990).

Работы

1953 - «Солдаты». Роман.
1955 - «Наш лейтенант». Рассказы.
1957 - «Наследники». Повесть.
1958 - «Жили-были два товарища…»
1960 - «Внимание, мины!»
1960 - «Дивизионка».
1962 - «Вишнёвый омут».
1963 - «Автобиография моего блокнота, частично расшифрованная».
1963 - «Бьют родники»
1964 - «Хлеб - имя существительное».
1968 - «Карюха».
1970 - «Великий сеятель земли».
1973 - «Мишкино детство».
1975 - «Слово в строю».
1980 - «Бессмертие».
1980 - «Цена ему - жизнь».
1982 - «Драчуны».
1986 - «Меж дней бегущих». М.,
1986 - «Наследники».
1993 - «Мой Сталинград».
1998 - «Драчуны. Карюха. Рыжонка.»

Михаи́л Никола́евич Алексе́ев - русский советский писатель. Герой Социалистического Труда (1978). Лауреат Государственной премии СССР (1976). Член ВКП(б) с 1942 года.

Родился в с. Монастырское в большой крестьянской семье «маломощного середняка». Окончил сельскую школу-семилетку, учился в Аткарском педагогическом училище, откуда был призван в армию. С июля 1941 воевал на Юго-Западном и Сталинградском фронтах, на Курской дуге. В 1942 опубликовал первый очерк Наши герои в газете «Советский богатырь». В 1944–1945 служил за границей, в составе Группы советских войск.
С 1951 член Союза писателей СССР; в 1957 закончил Высшие литературные курсы при нем. Работал редактором «Воениздата», в 1968–1989 главный редактор журнала «Москва». В 1978 Алексееву было присвоено звание Героя Социалистического труда.
Первый роман Алексеева Солдаты впервые полностью опубликован в журнале «Сибирские огни» (1951–1953). Проблемам послевоенной армии посвящены повести Наследники (1956) и Дивизионка (1959). Начиная с романа Вишневый омут (1961) в творчестве Алексеева переплетаются военная и крестьянская темы, и главный герой писателя, русский мужик, предстает в двух своих основных «ипостасях»: пахаря и воина. В романе прослеживается история трех поколений деревенской семьи Харламовых, с 1880-х до середины 1970-х годов, в судьбы героев вторгаются войны – русско-японская 1904–1905, Первая мировая, Гражданская и Отечественная, «раскулачивание» и коллективизация. Прототипом образа Михаила Аверьяновича Харламова, взрастившего дивный сад, который преобразил село и облагородил его жителей, послужил дед Алексеева; его внук Михаил – это сам писатель, ощущающий себя «типичным» представителем своего поколения. Не отказываясь от постулата «деревенщиков» о неизменной «презумпции невиновности» народа (душа которого – «чистая, родниковая»), Алексеев, тем не менее, тяготеет к драматическим сюжетным коллизиям (зверская месть Николая Харламова жене за измену; расправа над Митькой Кручининым – его заталкивают в прорубь; сожжение заживо Карпуши и т.п.), стремясь при этом убедить читателя, что всплески безудержной злобы не заглушают в народе ни совести, ни жажды справедливости, ни поэтического настроя.
О жизни послевоенной деревни рассказывают повесть в новеллах Хлеб – имя существительное (1963) и роман Ивушка неплакучая (кн. 1–2, 1970–1975, Государственная премия СССР, 1976), в котором современная история преломляется через призму женской судьбы – тяжкого и трагического пути Фени Угрюмовой, упорно и бесполезно сопротивляющейся невзгодам, чья жизнь в романе «окаймлена» двумя утратами, обусловленными высшими государственными задачами: гибелью мужа и, уже в мирное время, сына.
Главным героем, подростком Михаилом, объединены в автобиографическую трилогию повесть Карюха (1967), роман Драчуны (1981), вызвавший в свое время острую дискуссию как одно из первых правдивых произведений о коллективизации и голоде в Поволжье в начале 1930-х годов, и повесть Рыжонка (1990). Суровый реализм Алексеева и в этих произведениях не растворяет глубокой убежденности писателя в наличии стойких нравственных начал в русском народном сознании, тяготеющем к «общинности», коллективизму. Материалы публицистики 1980-х годов вобрал в себя роман Мой Сталинград (1993).
Умер 19 мая 2007 в Москве.

Одно из последних интервью писателя М.Н. Алексеева

Газета "Столетие" - одна из немногих, которая рассказала читателям о Михаиле Алексееве. Солдате и писателе, ухода которого из жизни средства массовой информации практически не заметили. Или – не захотели заметить. Мы публикуем одно из последних интервью Михаила Николаевича, которое он дал корреспонденту нашей газеты.

У Михаила Николаевича Алексеева простая биография. Родился в 1918 году, а, когда началась война, пошел на фронт. Именно в боях Великой Отечественной он стал журналистом. Затем – писателем. Он - Герой Социалистического труда. Лауреат Государственной премии СССР. Но прежде всего - победивший солдат уже далекой от нас войны…

Михаил Николаевич, это ваша фраза: "Я привык жить в стране, где человек является хозяином своей судьбы". Вы ее хозяин?

Я всегда был и есть хозяин своей судьбы, потому что живу в России. Иначе зачем мне сегодня и жить? Я никогда не назову свою Родину, Россию, "этой" или "той страной". Как говорят, на том стою, и до конца дней своих стоять буду.

- Но о какой стране вы мечтали в молодости?

Величайшая коммунистическая идея ни в чем не виновата. И кто бы ни пытался доказать обратное, всегда терпел провал. Советский Союз был величайшей державой, в мире их было всего две, вторая – Соединенные Штаты. А теперь…

Какую же разрушительную работу проделали не Гитлер и его армии, а люди, которые, уверен, не любили Россию. Я говорю именно "Россия" - ведь во время войны иностранцы редко употребляли словосочетание "Советский Союз". Вспомните: Сталин во время своих споров с Рузвельтом и Черчиллем говорил, что мы, русские, иначе смотрим на эту проблему. Вот о чем забывать никак нельзя.

Забывать нельзя многого, и я рад, что роман "Мой Сталинград" все время обретает новых читателей. На юбилеи меня стали приглашать не для "присутствия в президиуме", а для выступления. Соотечественники хотят знать правду. Я им ее рассказываю, ведь, надо же такое, довелось воевать не только под Сталинградом, но и на Курской дуге…

Нет, не хвастаюсь. Как говорят, просто солдат. Под Сталинградом был политруком, а потом - командиром минометной роты. Под Курском - заместителем командира артиллерийской батареи, которая била по фашистским "тиграм" и "пантерам".

Нет в моей книге выдуманных героев Сталинграда, я пишу только о том, что видел, о своих товарищах – убитых, захваченных в плен. Их имена и фамилии – подлинные. Разве это не счастье - воевать в таких сражениях? Разве это не счастье – выжить, будто заново родиться?

- Вы победили. Где вы встретили день Победы?

Закончил я свою войну под Прагой – мы помогали восставшим чехам. И навсегда осталось в памяти, как дорогу перед нами забрасывали цветами. Шли советские солдаты, освободители…

- Мы беседуем с вами, а я чувствую, что вы – там, в "своем Сталинграде"…

Когда вышла первая часть романа "Мой Сталинград", меня пригласили мэры шести крупнейших французских городов, в том числе и Парижа. Можно было бы и не говорить об этом, но именно во Франции я посетил только что оконченный мемориал Второй мировой войны: они собрали кинохронику всех союзников-победителей.

Две двери – на левой написано "1945", на правой – "1939", год начала Второй мировой войны. Туда ты и входишь. Медленно спускаешься по покатому пандусу – и попадаешь на войну. Звуки стрельбы, рвущихся авиабомб, грохот рушащихся наземь домов… На самой нижней точке спуска гид попросил меня посмотреть вверх – там огромными буквами написано "Stalingrad". И вот отсюда начался подъем – к победе.

Именно об этом я писал в своем личном открытом письме президенту В. Путину, когда предлагал вернуть городу его имя. В письме я подчеркнул, что Сталинград - это символ победы над фашизмом не только для нас, но и для всего мира. Он принадлежит всему народу, а не только фронтовикам, которых осталось так мало. И пока будет Россия – будут наследники победителей в Сталинграде. Не следует обижать тех, кто еще не родился, ведь это и их победа.

- Мы, первое послевоенное поколение, знаем о войне и чтим память павших. А наши внуки хотят это знать?

Мне пришло письмо с Украины. Женщина пишет о том, что никак не может найти места захоронения двух своих погибших братьев. Она прочитала роман и ей горько, что не в каждой роте был политрук, который мог бы назвать по именам всех – живых и павших товарищей. А потом… Можете себе представить, мне написала жена моего сталинградского однополчанина, который погиб на моих глазах. Она из книги узнала, где похоронен ее Петя…

Давайте я процитирую стихотворение, написанное моим другом, поэтом Владимиром Федоровым, когда он узнал о разрушающемся и не реставрируемом мемориале воинской славы на Мамаевом кургане:

Погибает памятник на Волге

Где березы тужат о бойцах.

На курган Мамамев путь был долгим

Весь в кровавых ранах и рубцах.

Трещины змеятся как гадюки

Жалят в сердце нас, фронтовиков.

Внуки, внуки, приложите руки

Память долговечнее веков.

Мы свое сказали, спору нету,

Нам не надо никаких наград

Сталинград когда-то спас планету,

А теперь спасите Сталинград!

Он обращался к молодым. И, скажу, молодые понимают, что такое Великая Отечественная. У меня много писем, в которых наши молодые люди просто говорят: мы верны памяти своих дедов.

Да, есть и другие. Потому что мы, упиваясь победой, забыли предупреждение Юлиуса Фучика – "Люди, будьте бдительны!". Мы же на какое-то время выронили из рук эстафетную палочку и не успели передать ее внукам. Те, кто сделал своим богом наживу, символом которой стал американский доллар, переманывают под эту "икону" и часть нашей молодежи. Логично, ведь в литературе за последние десять-двенадцать лет ничего путного не создано. Но все мы вернемся к этой великой памяти - как и вы, и ваша ровесница, моя старшая дочь Наталья. Вы - первое послевоенное поколение.

- Недавно один из писателей-фронтовиков сказал, что кроме вашего поколения правды о войне никто не напишет…

Толстой написал "Войну и мир", теперь мы об Отечественной войне 1812 года узнаем правду по его честной книге.

- Фразу о "хозяине судьбы" я взял из вашей переписки с Ольгой Лукашенко. Переписки, которая стала книгой. ..

Когда-то мы жили с ней рядом и не могли не подружиться. Не знали только, что дружба наша растянется на десятилетия. Я начал писать ей письма в сталинградских степях, адрес - Ирбит, куда она перебралась со своей семьей. Наша дружба так и не перешагнула порога, за которым было бы уже другое…

Она сохранила все эти письма - так, через 60 лет "мой Сталинград" опять вернулся ко мне. Это история войны и нашей дружбы.

Вас любят и чтут на родине, в Саратовщине. Вы – почетный гражданин области, вашим именем названа Всероссийская литературная премия трех степеней…

За именную премию при жизни мне неловко. Я губернатору так сказал. Он нашел, что ответить: "А что, на том свете вы будете лучше писать? Вы дороги нам тем, что уже сделали".

Беседовал Виктор Грибачев

Специально для Столетия

Михаил Николаевич Алексеев – русский советский писатель.

Родился 6 мая 1918 года в селе Монастырское Баландинской волости Аткарского уезда Саратовской губернии (ныне Калининский район Саратовской области), в крестьянской семье.

Отец писателя, Николай Михайлович Алексеев, как и почти все односельчане, занимался земледельчеством, впоследствии (до 1933 года) был секретарем сельского совета. В середине 1933 года отец М. Алексеева был арестован и осуждён на три года за то, что выдавал «незаконно» справки некоторым односельчанам для того, чтобы они смогли уехать в город и тем самым спастись от голода. В начале 1934 года отец писателя умер в Саратовской тюрьме.

Мать писателя, Ефросинья Ильинична Алексеева, умерла от голода в феврале 1934 года.

Михаил Алексеев окончил семилетку в родном селе Монастырском. Сделать это ему было нелегко: рано осиротевший, он пробивался к самостоятельной жизни через множество терний. И всё-таки, когда речь заходила о тех годах, он неизменно говорил: «Я благодарю судьбу прежде всего за то, что она не избрала для меня лёгких путей-дорог». В самом деле: когда умерли отец и мать, а старшие братья и сестра разъехались, пятнадцатилетний Миша остался в доме один и не растерялся перед превратностями судьбы. Не прекращая учёбы в школе, он вёл все домашние дела, которые раньше лежали на матери.

В 1936 году будущий писатель сдал экзамен в Аткарский педагогической техникум, а в сентябре 1938 года был призван в армию. Отслужил положенное, а перед тем как демобилизоваться, окончил созданные при корпусе двухмесячные курсы младших политруков. В этом звании в декабре 1940 года М. Алексеев ушёл в запас. Вернулся было в родное село Монастырское, но ненадолго. В марте 1941 года оказался в Сумах, в Харьковском артиллерийском училище, передислоцированном из Харькова.

В первый же день войны Михаил Николаевич был призван в армию на должность политрука парковой батареи Харьковского училища. В Сумах, в бывших кадетских корпусах, размещалось ещё два училища - собственно Сумское, тоже артиллерийское, имени М.В. Фрунзе, и пехотное. Вот из этих-то трёх училищ в первые дни Великой Отечественной был в спешном порядке создан отряд особого назначения под командой начальника Харьковского училища генерала Чеснова. Его потом так и называли - отряд Чеснова.

Провоевал отряд на Юго-Западном фронте до конца сентября 1941 года. Затем, по приказу И.В. Сталина, он был отозван с фронта. Входящее в него Харьковское артиллерийское училище отправили на восток, в город Чирчик под Ташкентом. «Для продолжения подготовки командирских кадров», - так было сказано в приказе.

Михаилу Алексееву показалось обидным, что его, молодого, исполненного сил и высоких патриотических устремлений, отправили в тыл, да ещё так далеко. Он стал проситься на фронт. На несколько посланных им в Туркестанский военный округ рапортов пришёл отказ. На четвертый рапорт было дано согласие.

Так Михаил Николаевич Алексеев в декабре 1941 года оказался в городе Акмолинске, где формировалась 29-я стрелковая дивизия. Алексеев был назначен политруком миномётной роты.

В начале марта 1942 года формирование дивизии было завершено, и её отправили под Тулу на прикрытие Москвы, где ожидалось новое наступление немцев. Но события развивались так, что дивизию в составе новой 64-й армии отправили на Дон в целях защиты Сталинграда. Дивизия вела тяжёлые, кровопролитные бои с 6-й общевойсковой армией генерала Паулюса и танковым корпусом генерала Гота. М. Алексеев все эти дни и ночи был со своей минометной ротой на передовой. За участие в боевых действиях он получил свою первую медаль «За боевые заслуги».

М. Алексеев принимал непосредственное участие в историческом сражении на Курской дуге, о чём он рассказал в первом своем романе «Солдаты».

Боевые дороги провели Алексеева через всю Украину, затем Румынию, Венгрию, Австрию и Чехословакию, но уже в качестве фронтового журналиста.

Победный день Михаил Алексеев встретил в Чехословакии. Тогда он был корреспондентом армейской газеты «За Родину». В декабре 1945 года его перевели в газету «За честь Родины». Здесь М.Н. Алексеев прослужил до октября 1950 года. Здесь же он женился на девушке, прошедшей фронтовой путь от Сталинграда, который она пошла защищать добровольно в 17 лет. Там же, в Вене, М. Алексеев написал роман «Солдаты».

В октябре 1952 года М. Алексеев был переведен в Москву на должность редактора редакции художественной литературы Военного издательства. В связи с поступлением в 1955 году на Высшие литературные курсы при Литературном институте имени М. Горького М.Н. Алексеев уволен в запас.

По окончании Высших литературных курсов Алексеев два с половиной года работал в «Литературной газете», а затем, с 1960 по 1965 год, был заместителем главного редактора журнала «Огонек». В 1965 году он избран заместителем Председателя Союза писателей РСФСР, а в 1968 году назначен главным редактором журнала «Москва», где проработал 22 года.

М. Алексеев трижды избирался депутатом Верховного Совета РСФСР, четырежды - делегатом партийных съездов.

Писателем создано более 40 художественных произведений. Среди них такие романы и повести, как «Солдаты», «Вишнёвый омут», «Хлеб - имя существительное», «Ивушка неплакучая», «Драчуны», «Мой Сталинград», «Карюха», «Рыжонка» и другие.

По произведениям писателя созданы фильмы, завоевавшие популярность у зрителей. Это - «Вишнёвый омут», «Журавушка», «Русское поле», «Хлеб - имя существительное», «Ради нескольких строчек».

Помимо боевых наград, в 1978 году М.Н. Алексеев получил звание Героя Социалистического Труда. Он стал также лауреатом Государственных премий СССР и РСФСР. За развитие шолоховских традиций в русской литературе Михаил Алексеев одним из первых стал лауреатом литературной премии имени М.А. Шолохова.

В 1998 году правительством Саратовской области была учреждена литературная премия имени Алексеева.

Родился Михаил Николаевич Алексеев 29 ноября 1918 года в селе Монастырском, что на Саратовщине, в крестьянской семье со средним достатком. Когда семья жила вместе, под одной крышей, казалось, жили все неплохо. В самом деле, на дворе было две лошади, жеребенок, корова, две телки, десятка полтора овец. Но ведь все это “богатство” приходилось на два десятка ртов. Призрачность достатка обнаружилась в момент разделения огромной семьи Алексеевых (по-уличному Хохловых) на три семьи.

Прозвищем своим - Хохловы - они были обязаны прабабушке писателя - Анастасии, которую звали не иначе как Настей Хохлушкой, а всех домочадцев соответственно - хохлятами. Семнадцатилетнюю Настю прадед Михаила Николаевича, участник Крымской кампании, буквально выкрал у какой-то помещицы на Украине, у которой девушка была в дворовых, и привез к себе на Саратовщину.

Среди всех обитателей большого дома самым близким будущему писателю был дед Михаил, с именем которого в селе Монастырском связывали разведение садов, а писатель связывает появление в своем творчестве романа “Вишневый омут” , а если сказать еще более обобщенно, то высокоразвитое чувство красоты природы, какое осталось в нем навсегда и обрело неповторимую черту всего, о чем бы ни писал Михаил Николаевич. От деда, отца и матери вобрал он веру в светлые начала жизни. Эта же вера была утверждена в нем испытаниями отрочества и юности, закалена в боях за Родину с фашистскими захватчиками.

Происходившее в жизни с ним, с его родными, земляками становилось опытом души, началом формирования личности. А на долю совсем еще подростка Михаила Алексеева выпали страшные испытания: в 1934 году схоронил отца и мать, простился со старшими братьями - Александром, который был призван в армию, и Алексеем, переехавшим в другой район. В семейной пятистенной избе остался пятнадцатилетний Михаил. Один. И не дрогнул. Видимо, крепко жила в нем дедова наука света, добра и веры в людей, подкрепленная навыками крестьянского труда. Он сам доил корову, пек хлеб, стирал белье. Да делал все так ловко и складно, что даже соседки завидовали. Правда, труднее было зимой. Вставать затемно, управляться по хозяйству, потом бежать в школу. Лень прошептала свое: бросай школу. И он не ослушался. Однако уже весной, пристыженный директором, да еще при ребятах, Михаил вернулся в класс.

Закончив семилетку в Монастырском, Михаил Алексеев в 1936 году был принят в Аткарское педагогическое училище, где в нем всерьез пробудилась любовь к литературе. Как раньше он мог часами неотрывно слушать рассказы взрослых о революции, гражданской войне, о жизни в дальних краях, так отныне он целыми днями мог не отрываться от книги, особенно от “Детства”, “В людях”, “Моих университетов”, “Матери” М. Горького. Ему казалось, что жизнь его в чем-то сродни жизни человека, создавшего эти, до боли пронзительные, берущие за душу книги. Эту любовь к литературе очень поддерживала и поощряла в юноше преподавательница русского языка и литературы Екатерина Васильевна Шолохова. Кстати, это она одной из первых откликнулась и на его роман “Солдаты” .

Окончить педагогическое училище ему не пришлось: за год до окончания, в 1938 году, он был призван в армию. Служил в Иркутске, учился на курсах младших политруков. После окончания был уволен в запас, а вскоре, когда уже жил в Сумах у брата Алексея, вновь оказался призванным в армию. Его назначили политруком парковой батареи Харьковского артиллерийского училища, переведенного к тому времени в Сумы. Там встретил войну.

В июле 1941 года из личного состава трех военных училищ города Сумы сформировали “Отряд Чеснова” (по имени генерала, возглавившего его). Отряд несколько месяцев сражался с врагом на Юго-Западном фронте. Затем приказом Ставки отряд вывели с передовой и отправили в тыл для подготовки из его личного состава, уже имевшего фронтовой опыт, офицерских кадров. Алексеев оказался в Узбекистане. Однако вскоре подал рапорт с просьбой отправить его на фронт в составе формировавшейся там 29-й стрелковой дивизии, ставшей затем 72-й гвардейской. Просьбу удовлетворили. Был назначен на должность политрука минометной роты 106-го стрелкового полка. В июле 1942 года младший политрук Михаил Алексеев вместе с полком оказался под Сталинградом, в районе хутора Нижне-Яблоневского, на Дону. Тут и начались жесточайшие бои с гитлеровцами. Под станцией Абганерово дивизия оказалась окруженной. Прорывались настойчиво и упорно. Тут-то и проявилось в каждом и во всех вместе то, что именовалось русским характером. В это время Алексеев был принят в Коммунистическую партию, получил медаль “За боевые заслуги”, по его мнению, самую высокую свою награду. Тогда же был контужен. Словом, война испытывала его по самому высокому своему счету. И одновременно наполняла качественно новым опытом, - опытом политического работника сражающейся армии. Товарищи по оружию избрали его ответственным секретарем комсомольского бюро полка, а затем он был назначен заместителем командира артбатареи по политчасти.

Политическая работа требовала от Алексеева слышать не только гул канонады, лязг гусениц, походный топот движущихся колонн, но и удары сердца бойца, в котором уместилась целая вселенная любви ко всему, что сливалось в единое драгоценное понятие Родина. Именно здесь, в сердце бойца, плавился высокий дух необоримости в жестоком противостоянии врагу. В нем жили безмолвно, но осознанно те самые слова, которые часто вспоминал политрук Алексеев, прочитав их однажды в “Правде” в номере от 8 марта 1942 года. Это было стихотворение Анны Ахматовой “Мужество”.

Да и в самом политруке жили подобные чувства, его влекло к себе слово, каким он хотел бы оживить подвиги своих боевых товарищей. Во время битвы на Курской дуге Михаил Николаевич получил новое назначение - на пост заместителя редактора дивизионки “Советский богатырь”, и хотя по его словам, это было “неожиданно”, в факте назначения все-таки была закономерность: его старшие товарищи уловили в нем дар слова, склонность к литературной, журналистской работе.

Позже в очерке “О времени и о себе” он признается, что уже в пятнадцать лет захотелось ему рассказать правду о деревенской жизни, которую открыла ему родная земля, сельская новь Монастырского, утверждаемая в нелегких делах каждого и всех вместе. Книгу он хотел назвать “Крестьяне” . Любопытной представляется и сама мысль, какую он высказал в очерке: “Скорее всего на той наивной попытке приобщения к великому таинству литературы все бы и кончилось, если бы не война, если бы не бездны человеческих страданий и человеческих же подвигов не прошли перед моими глазами, если бы не жгучее желание поведать как-то о них, если бы не простой гражданский долг выжившего рассказать о павших, известных и неизвестных героях. Было такое желание у меня, оставившего на пути от Сталинграда до Праги немалое число спешных холмиков, под которыми покоятся мои товарищи, боевые побратимы” .

Когда в душе молодого писателя обостренно заговорила жажда поведать о боевом пути своих товарищей по дивизии, он не случайно опять же для названия книги выбрал слово с собирательным значением - “Солдаты” . Первая книга романа вышла в 1951 году. Два года спустя вышла вторая. Дилогия заселена густо, как и положено по дивизионному штатному расписанию. В ней действуют и рядовые бойцы, и офицеры, и военачальники. И каждая из групп персонажей, объединенных званием и положением, представлена запоминающимися характерами. Но роман будет впереди. И начнет он свою жизнь не сразу в виде книги, а в газете Центральной группы войск “За честь Родины” в Вене. Предваряла публикацию справка: “Мы начинаем печатать главы из романа Михаила Алексеева “Солдаты”. Автор - офицер Советской Армии, начавший свою службу рядовым бойцом...”

Так что не ошиблись в нем старшие товарищи, переведя боевого политработника в штат дивизионки. А как все это случилось, он сам потом расскажет в документальных повестях “Дивизионка” и “Биография моего блокнота” .

Именно эти повести, и, прежде всего, “Дивизионка” , явились началом неповторимого, индивидуального алексеевского мира в литературе. Он как бы нашел себя, сбросил тяжкие “латы” непременного следования образцам военных произведений, что так ощутимо в “Солдатах” . Задача одна: рассказать обо всем так, как было. Эта установка словно “развязала” руки, обеспечила свободу дыхания, выявляя в авторском “я” и тонкое чувство слова, и природный юмор, и мягкий лиризм, и самоиронию, что придало повествованию многозвучность и многокрасочность. Иными словами, в “Дивизионке” берет начало алексеевская самобытность, поэтическая неповторимость его прозы. К сожалению, из всех писавших о “Дивизионке” никто не обратил внимания на вдруг заявившую о себе всерьез и навсегда необоримость авторской уверенности в себе, в своих силах, лирическую дерзость сказать по-своему, только так, как это делает он. Это не от самоуверенности, которая всегда выдает самонадеянность, а от ответственности за выстраданное, ответственности за правду. Именно в этом обстоятельстве видна, прежде всего, творческая личность писателя, а в его творчестве не просто неповторимость, а истинная объективность в рассказе о себе и о жизни вне себя. Здесь берет начало ассоциативность его слов, образов, сведений, какие создают силовые линии притяжения или отталкивания в душах читателей. Когда это есть, когда подобная связь установлена и начинает действовать, можно говорить о поэтичности прозы, о духовности документа, о подлинности художественного материала. “Дивизионка” для Михаила Алексеева - произведение самоутверждения, доказательство истинности, а не придуманности его художественной судьбы.

Близка по своему строю и задачам к повести “Дивизионка” и другая документальная книга тех лет - “Биография моего блокнота” . Больше того, ее новеллы как бы продолжают и дополняют то, что не подсказала память в ходе работы над “Дивизионкой” , но удержали короткие, иногда зашифрованные записи в журналистском блокноте фронтовых лет. Опыт лирической “Дивизионки” уже открыто “работает” в этой книге, где проявилась еще большая непринужденность в разговоре с читателем, которого можно даже посвятить в сокровенное, бытовое, мимолетное. Это проступали признаки творческой зрелости, преодоление до конца боязни самого себя. Но при этом художник ни на йоту не забывал о высоких понятиях, коими жили люди на войне, не утрачивая в самых экстремальных условиях своих человеческих качеств.

Повесть “Хлеб - имя существительное” отличается от “Дивизионки” и “Биографии моего блокнота” при всей их жанровой идентичности. Писатель вышел к ней уже маститым художником, одолевшим высокий перевал эпического полотна - роман “Вишневый омут” , что не могло не сказаться на его работе над следующим произведением. Это не просто констатация очевидного факта в творческой жизни Михаила Алексеева, но и возможность обнаружить в его новеллистике качественные обретения, новые грани художественного постижения реалий эпического мира средствами лирической прозы.

Роман “Вишневый омут” - новаторский для Михаила Алексеева, самобытное произведение, что в таком случае и определяет его литературно-художественную значимость в текущей прозе, а время определяет его значение для всей отечественной словесности. Он остается и сегодня в списке лучших произведений русской литературы последней четверти ХХ века. Появившись в 1961 году, роман сразу же обрел всесоюзную известность, выдвинул имя автора в число ведущих прозаиков современности. За это произведение Михаил Алексеев первым в России был удостоен учрежденной тогда премии - Государственной премии РСФСР имени А. М. Горького.

Пережитое художником вместе с каждым из героев “Вишневого омута” , пройденный им путь с ними по исторической дороге русского крестьянства на протяжении полувека, где были и Великий Октябрь, и коллективизация, и Великая Отечественная, снабдили художника силой эпического постижения отдельной судьбы и умением сквозь индивидуальность героя увидеть его родовые черты, обусловленные принадлежностью к своему народу.

Когда-то Л.Н. Толстой заметил, что в жизни стал наблюдать таких женщин, каких “открыл” ему И.С. Тургенев. В русской литературе существует понятие “некрасовские женщины”. Несомненно, что с именем Алексеева связан тоже неповторимый, ярко индивидуальный образ женщины. В подобном открытии отчетливо проступает художественная самобытность во взгляде на мир сквозь призму социально-нравственных основ бытия людей того круга, к которому обращено внимание писателя, тех национальных традиций, которые тонко и явственно проступают в женской натуре. С женщиной связана сама жизнь, продолжение рода человеческого, основы нравственного и гражданского воспитания новых людей, наследников и продолжателей опыта предков.

У Михаила Алексеева женщины - прямые наследницы некрасовских крестьянок, тех, что коня на скаку остановят, в горящую избу войдут. Как правило, они у Алексеева либо его ровесницы, либо возрастная разница между ними исчисляется не более чем в десять лет. Алексеевская женщина также принадлежит к тому поколению, проверкой которого стала Великая Отечественная. Непременно поэтому война прямо или незримо наличествует в каждом произведении писателя. И опять вспоминаются его слова, горькие в своей искренности: не будь войны и не выживи он в ней, вряд ли состоялся бы из него художник. А там, в огне войны, вызрела в нем мечта рассказать людям об изведанном и пережитом. И не только о бойцах переднего края, но и о тех добрых, милых и мужественных бойцах тыла, какими были женщины, старики и дети. Встреча с послевоенной родной землей ранила сердце незаживающими разрушениями войны, представшими не только в виде развалин домов, фабрик и заводов, городов и сел, но и судеб, душ человеческих. Прошлась она жестокой своей “косилкой” и по далеким от линии фронта Выселкам в повести “Хлеб - имя существительное” , безжалостным топором вырубила она сад, который вырастил на берегу речки Игрицы возле Вишневого омута светлый богатырь Михаил Харламов - герой романа “Вишневый омут” . Осветив людям жизнь, приучив их не бояться мрачного омута, сад этот, пожертвовав собой, принес людям в трудный для них час и тепло. Так органично сливается в художественном мире Михаила Алексеева доброе и светлое с тем мрачным и жестоким, которое преодолевается трудом и борьбой людей, преданных большой идее необоримости сил преобразования земли на основах справедливости.

В произведениях Михаила Алексеева совершенно отчетливо обозначается одна из характерных для художника особенностей – умение ярко и правдиво нарисовать психологический портрет своих героев. И в этом действенном проявлении происходящего в душе того или иного персонажа Михаил Алексеев имел в литературе великий образец. Известно, что И.С. Тургенев называл себя “тайным психологом”. Он считал, что писатель обязан знать, что переживают его герои, но совсем не обязан передавать всю картину их переживаний - ему достаточно указать на те признаки, по которым читатель вполне может восстановить и думы, и переживания героев, да и сам ход этих раздумий и переживаний.

Выявлению психологической тайны состояния людей в произведениях Михаила Алексеева подчинена и та метафоричность его языка, которая чаще всего проявляется в подчеркнутом одушевлении не только явлений природы, но и событий, вторгающихся в жизнь людей, в жизнь народную. К тем примерам, которые выявляли эту особенность в образе омута, можно со всей очевидностью отнести и метафорическое прочтение “омута войны”, в пучину которого фашистские захватчики ввергли и советский народ. “Часто говорят: война подкралась незаметно , - читаем в романе “Вишневый омут” . - Это неправда... В Савкином Затоне она заявила о себе громогласным голосом репродуктора... а через час обежала все дворы военкомовскими повестками, к полудню заголосила бабьими голосами” .

Но хорошо известно, что абсолютно чистого явления ни в теории, ни в практике не бывает. А потому, говоря о тяготении Михаила Алексеева к “тайному” психологическому рисунку в воспроизведении образов современников, прежде всего нужно отметить его верность выделенной художественной особенности, которая отчетливо сказывается в специфике его стиля, но никоим образом не абсолютизировать какую-то частность, пусть даже и существенную. Дело в том, что в его книгах нетрудно отыскать и элементы той самой психологической углубленности, “диалектики души”, которая, однако, не свойственна природе его художественного дара, а потому и его стилю. И все же. Если продолжить сказанное, что писателю не чужда обращенность и к психологическому состоянию персонажа, и обосновать сказанное примерами, то хотелось бы использовать для этого примеры из повести “Наследники” . Это одно из интересных произведений о современной армии, где очень точно и образно автор построил линию психологического анализа людей в погонах.

Говоря о чувствах одного из своих любимых героев повести “Наследники” , Селивана Громоздкина, вспоминающего родную деревню, свою родню, писатель сумел сконцентрировать в них, наверное, самое важное и самое главное, что определяло душевную организацию человека, способного на подвиг ради свободы своей отчей земли, ради мира на планете. “И как уже с ним случалось в последние дни, Селиван вновь подумал о своей родной Вологушевке, об отце, матери, Настеньке, недавнем детстве. Пусть оно не совсем ласковое и радостное, это детство, но и в нем были светлые минуты. Разве можно, например, забыть ребячьи игры, полные суровой боевой романтики, возникавшие как отзвук только что смолкнувшей канонады большой войны” .

И как всегда, то наиболее важное, существенное, что возникает в суждении ли героя о жизни или писателя о своем герое, он стремится завершить обобщением, в котором бы полно и весомо прозвучало его понимание философии бытия человека на родной земле. Вот почему информация о думах Селивана завершается таким мощным итогом: “У памяти - долгая и цепкая жизнь. Ты только потревожь, вспугни ее своим сердцем, и, чуткая, она тотчас же с необычайной услужливостью воспроизведет тебе картины минувшего” .

Это если не самое, то одно из главнейших откровений художника. Память - это и есть биография души, сердца человека, несущего в себе неиссякаемую до конца дней энергию любви к Родине, к домашнему очагу, к землякам. Не остывая во времени, она настойчиво ищет выхода в слове писателя, овеществляясь в искренние слова. Вот почему память была и остается одним из самых действенных факторов творческого труда. Благодаря ей оживают в сердце художника картины давно минувшего, постигаемого разумом с высоты опыта пережитого, а день нынешний предстает замечательным и важным итогом пройденного, изведанного. Больше того, память как синтез жизненного опыта художника стала в современной литературе одной из устойчивых и примечательных черт.

Столь активное выдвижение памяти в качестве основного жизненного фонда для создания произведений повлекло, думается, и некую упрощенность в понимании писательского труда над книгами с документальной основой. Об этом хочется сказать особо в связи с интереснейшим в творчестве Михаила Алексеева романом “Драчуны” . Он сразу же привлек к себе внимание. И не только необычностью названия, а прежде всего правдой изображенной в нем жизни села 30-х годов, постигнутой с позиций правды нашего времени. Почему же после известных не только в нашей стране, но и за рубежом произведений Михаил Николаевич вдруг взялся за “детскую тему”, да и заглавие-то вроде не солидное? Алексеев на это серьезно ответил: “Уж больно неспокойная ныне обстановка в мире. Да и вся жизнь наша неспокойная... Дети побранились, подрались - вражда между родителями, она перерастает в классовую... Гражданская война - жертвы... Классовая борьба при коллективизации - жертвы... Великая Отечественная - погибли миллионы ни в чем не повинных людей, разрушены тысячи городов и сел, испепелена земля, родившая нас... А что будет, если?.. Да, дописывать нужно, и именно под названием “Драчуны”. Мир нужен людям, стремиться к миру, добиваться мира, как это сделали драчуны, - вот наша самая важная, самая главная проблема...”

Многих радовало в этом произведении то, что Михаил Николаевич впервые в своей творческой практике повел речь в открытую об их родном крае, о земляках, называя все и всех своими именами, ничего не присочинил. Даже сослался на авторитет Л.Н. Толстого, сказавшего однажды, что со временем литераторы будут не сочинять, а рассказывать то, что было на самом деле. Здесь следует подойти к высказыванию Л.Н. Толстого всерьез, чтобы уточнить понимание существа вопроса о соотнесении документа и вымысла в повествовании и сопоставлениях их с авторской памятью, которая, несомненно, присутствует не только в документальных книгах. Сделать это необходимо еще и для того, чтобы по достоинству оценить роман Михаила Алексеева “Драчуны” в его органичной связи со всеми предшествующими его произведениями и его неповторимой особенности и отличии от них.

Да, Толстой действительно высказал однажды такую мысль, но при этом он не говорил, что создаваемое таким образом будет не литературой, а всего лишь некой хроникой, которую можно делать кое-как, что она не потребует у автора дарования и усидчивости. В том-то и дело, что и сами жизненные реалии все равно окажутся литературой, а стало быть, творчеством со всеми вытекающими обстоятельствами. Может быть, рассказ по памяти, с опорой на документ дается писателю сложнее, нежели то, что создается им по вымыслу или по вольному переложению каких-то известных фактов. Не случайно же Алексеев вышел к своей “Дивизионке” , уже имея за плечами немалый писательский опыт, как закономерно и то, что “Драчуны” явились плодом труда зрелого мастера, которому под силу оказалось переплавить реальное в художественное, личное в эпическое, биографическое в обобщенно-типическое. Многое из того, что нашло свое завершенное воплощение в “Драчунах” , вспыхивало далекими или близкими зарницами в романе “Вишневый омут” , эхом воспоминаний слышалось в “Хлебе - имени существительном” , раскатами душевного потрясения проносилось в романе “Ивушка неплакучая” . И, наконец, все это обрело свою художественную плоть в романном мире “Драчунов” , мире сложном, противоречивом, как сама жизнь, при всей кажущейся простоте повествования о том, что было на самом деле и что вроде бы обозначил сам автор ссылкой на высказывание Л.Н. Толстого.

Да, впервые в своих произведениях художник столь откровенен в автобиографичности материала, хотя, как известно, ничто не создавалось в его творческом мире без опоры на личный опыт. Причем это касается и художественных произведений, и публицистических выступлений, очень, кстати, важных для понимания ведущих принципов его творческого освоения жизни и преломления освоенного в образной системе повестей и романов. Личностное в данном случае вбирает в себя не дружеские и приятельские симпатии, хотя Алексеев их и не скрывает, а прежде всего соотнесение собственного художнического и гражданского опыта с созданным другими, близкими по духу, по единомыслию, по исповедуемым законам творчества.

Вне познания личного, индивидуального, неповторимого в мире художника немыслимо и правильное понимание его книг, созданных его воображением образов, неповторимости красок и богатства его языка. Именно открытость этой установки, пожалуй, впервые так заостренно, как никогда не было у Алексеева до тех пор, выступила в романе “Драчуны” . Роман о родном селе Монастырском, в судьбе которого угадывается судьба всей сельской России, населен персонажами яркими, сильными, самобытными. Целая галерея неповторимых лиц населяет произведение, пронизанное светом доброты. А потому сердца их живут оптимизмом, чувством природного юмора. В юморе для Михаила Алексеева вообще и в романе “Драчуны” в особенности сокрыта мысль о неодолимости народа.

Глубокие социальные потрясения до предела обнажают социальные основы бытия. И катализатором в этом процессе выступают люди, облеченные доверием и ответственностью. Их личные качества многое определяли в ходе трудной ломки вековых представлений о жизни, самих устоях крестьянского бытия и быта. Но ведь и каждый из этих полномочных представителей проходил трудную проверку - проверку властью, да не каждый выдерживал ее. Но люди выдержали, выстояли в борьбе с голодом, с военным лихолетьем. А коль это так, то стали они непобедимы.

Вот почему основанное на биографическом материале произведение оказалось выведенным на уровень эпического содержания. Это достигается прежде всего тем, что писателю удалось слить воедино исповедальное начало, где очевидна безоговорочная искренность, с обобщениями о существе национального бытия, русского характера. Опорой в этих обобщениях выступают обитатели Монастырского, взвалившие на свои плечи все ратные и трудовые заботы Родины и тем самым разделившие судьбу народную. История их жизни, прошедшая перед нами на страницах романа, увековечена в обелиске, что возвышается в центре села.

Писатель нигде не посягнул на историческую правду изображаемого. Поэтому когда в повествовании речь заходит о сложностях и противоречиях в жизни села 30-х годов, у него ни в актерском тексте, ни в суждениях героев нет готовых формул, завершенных выводов. Все постигается людьми впервые, а потому они размышляют, сомневаются, предполагают, а не формулируют. Следуя заветам русской классики, Михаил Алексеев более всего обеспокоен тем, чтобы не погрешить против истины, не слукавить в чувстве или в мысли. Это-то и позволило ему снабдить каждое произведение философской концепцией народной правды.

Обращение к реалиям жизни, взятым в их истинном свете, в той самой правде, что измеряет ответственность писателя перед обществом, требует огромного сердечного напряжения для наполнения слова силой мужества, горения и оптимизма, адекватными атмосфере самой жизни. Именно таким словом писались лучшие страницы романа о трагическом тридцать третьем, сцены тяжкого женского и ребячьего труда в “Вишневом омуте” , прихода похоронок, покрывавших снегом седины головы совсем еще юных солдаток в романе “Ивушка неплакучая” ... Такое было время. “И как ни тяжело, ни горько вспоминать о нем , - сказал Михаил Алексеев в связи с романом “Драчуны” , - я все-таки обязан был сделать это. Обязан перед памятью людей, отдавших жизни хоть и не на боевых рубежах Великой Отечественной, но совершивших подвиг уже одним тем, что в самую трудную годину, до самого своего смертного часа не разуверились они…, завещая эту святую веру всем, кому суждено было жить, бороться, побеждать и исполнять свои обязанности на крутых поворотах истории” .

Если к трудовому подвигу героев книг Михаила Алексеева присовокупить солдатский ратный подвиг на рубежах Великой Отечественной, о котором он рассказал в повестях “Дивизионка” , “Биография моего блокнота” , “Наследники” и романе-дилогии “Солдаты” , перед нами откроется ширь эпоса неодолимости русского народа на всем его трагическом и, одновременно, героическом пути. Написанный сочным народным языком, исполненный высокого гражданского духа художника-патриота, эпос неодолимости органично вписывается в богатейшую панораму русской героической литературы, у истоков которой стоял Л.Н. Толстой и великие продолжатели его дела - Максим Горький, Сергей Есенин, Михаил Шолохов, Алексей Толстой, Константин Симонов…

Использованные материалы: - Алексеев М. Собрание сочинений в 8-ми томах./Вступительная статья Бор. Леонова. - Москва: Молодая Гвардия, 1987.